СУРЧАНЕ -

ГЕРОИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА

ПАНИЧКИН Николай Степанович, ПАНИЧКИН Михаил Степанович

Судьбы Паничкиных во многом схожи. Родились в с. Лебедевка Сурского района Ульяновской области. Старший, Николай - 22 декабря 1915 года. В 1932-м окончил сельскохозяйственный техникум, работал старшим механиком МТС. Осенью 1934 года поступил в Ульяновскую летную школу Осовиахима. После ее окончания был направлен на Дальний Восток в город Спасск, где прослужил до августа 1938 года.

Младший Михаил на три года моложе. Родился 4 ноября 1918 года. До службы в армии успел окончить строительный техникум. В кружках Осовиахима получил хорошие знания техники, оружия, физическую закалку. Как и многие их сверстники в предвоенное время оба жили мечтой о небе. И мечта сбылась. В августе 1938 года они стали курсантами. Два года напряженной учебы. В июле 1940 года братья одновременно успешно окончили Челябинское военное авиационное училище и получили специальность штурманов. По личной просьбе в адрес Наркома обороны братьев направили служить в Воронеж, в 1-ю резервную авиационную бригаду. В октябре 1940 года они переводятся в Курскую область во вновь сформированный дальнебомбардировочный полк.

Война застала братьев в Курске. Первый боевой вылет они совершили 26 июня. Цель - бомбардировка скопления войск противника на железнодорожной станции Грубешув на границе с Польшей. Точно с пятиминутным интервалом уходят самолеты к линии фронта. Высота 4500 метров, и сплошная облачность. Но молодые штурманы Паничкины ведут свои звенья твердо по заданному курсу. На учете каждая секунда. Николай посмотрел на карту. По его расчетам до цели осталось километров пятьдесят. Внезапно самолет резко тряхнуло - в левый мотор попал снаряд, зазияла пробоина и в кабине. Летчик Виктор Маркелов взглянул на своего штурмана, как бы спрашивая совета - что делать? «Тяни, Виктор, до цели недалеко», - услышал в ответ.

Вот и нужная станция, через которую на восток шли эшелоны противника. Звено самолетов выведено на боевой курс. Справа, слева, впереди, вверху рвутся снаряды вражеских зениток. Николай припал лицом к прицелу: ни одной бомбы мимо цели - единственная мысль. Следом зрелище: костры взрывов сливаются в сплошное пожарище, окутанное черным клубистым дымом, это рвутся цистерны с горючим и вагоны с боеприпасами. Вот вам!

Самолеты разворачиваются на обратный курс и приземляются на своем аэродроме. Машина Николая с трудом дотягивает до аэродрома. Подбегает Михаил: «Не ранен?». «Миновало», - и братья обнялись, как всегда делают летчики, возвратившиеся с выполнения опасного задания. А тут не просто вылет - боевое крещение. Самолет Михаила в этом бою также получил не менее десятка пробоин, но на базу , вернулся благополучно.

Самолеты ремонтировали всю ночь, а наутро экипаж Николая получил новое задание: разбомбить переправу, близ которой скопилось большое количество техники и живой силы противника. Когда приблизились к цели, огонь зенитных батарей врага превратился в ураганный. Несколько осколков прошили фюзеляж, разбито стекло фонаря. Снаряды рвались так близко, что порой казалось, будто бомбардировщик плывет на сизых облаках разрывов. Пять секунд, показал штурман на пальцах летчику - столько осталось времени до момента сброса бомб. Но не успел Николай сжать пальцы в кулак, как в кабине летчика с грохотом и треском разорвался снаряд. В лицо пахнуло жаром, обдало горячим и липким, острая боль в ноге и голове передернула тело.

- Что случилось? Что со мной? - подумал штурман и протер глаза. Все вокруг было забрызгано кровью. Увидел: летчик мертв, а самолет почти по отвесу падает вниз. Медлить нельзя - такая встреча с землей смертоносна. «Прощай, друг!» - прошептал Николай и, открыв колпак, перевалился через борт и дернул за кольцо парашюта. Очнулся перед самой землей и, едва успев поджать ноги, приземлился.

«Куда отнесло? Где я?» Хорошо, что упал на посевы пшеницы и сразу стал невидимым. Отстегнув парашют, пополз к лесу. Ранен был в голову и в ногу. На опушке еще раз огляделся, достал из планшета карту: до линии фронта более сотни километров!

Восемь дней пробирался Николай Паничкин к линии фронта, питаясь ягодами и грибами. Только однажды вышел к домику лесника, но долго не решался приблизиться к нему. И напрасно: лесник накормил Николая, заставил умыться и перевязать раны на ноге и руке. Собрал на дорогу узелок с хлебом и пояснил, что до фронта осталось верст сорок и лучше пробираться к своим лесными чащобами и болотами, куда немец опасается заглядывать. Поблагодарив за гостеприимство и добрые напутствия, двинулся в путь.

Не сразу в изможденном и исхудалом человеке друзья по эскадрилье узнали своего товарища. Но тем сильнее была радость встречи. Особенно двух братьев - Николая и Михаила. «Мы еще с тобой повоюем, Миша, - сказал как отрезал Николай».

Слова эти оказались пророческими. Через несколько дней братья снова были в воздухе, прокладывая путь своим звеньям к объектам противника.

В январе 1942 года братьев направили в высшую школу летной подготовки для освоения искусства вождения самолетов в ночное время.

В июне 1942 года вновь началась «будничная» боевая работа: бомбардировка аэродромов, железнодорожных узлов противника, переправ и военно-промышленных центров Германии - Берлина, Тильзита, Данцига.

И опять бывал сбитым самолет Николая. Шесть раз сбивали зенитки бомбардировщик младшего Михаила, но всегда через 2-3 недели они неизменно возвращались на свой аэродром. Это не только везенье, еще - выучка, мужество, железная воля и жажда жизни.

Братья участвовали в освобождении Смоленска, Вязьмы, Ленинграда, Харькова, Одессы, Курска, Севастополя, Кишинева, Киева, Львова, Варшавы, Бухареста, Будапешта, Праги.

В общей сложности за годы войны старший Паничкин - Николай Степанович совершил 252 боевых вылета, Михаил Степанович - 273. Представьте, каково это было пережить их отцу Степану Федоровичу, служившему в той же части телефонистом?! А сколько уничтожено братьями техники и живой силы врага?

Каждый боевой вылет, по оценке рыцаря неба, земляка, дважды Героя Советского Союза генерал-майора авиации И.С. Полбина - это ураган в сердце и встреча со смертью. Но сильнее смерти любовь к Родине.

За успешные боевые действия обоим братьям - Николаю Степановичу и Михаилу Степановичу Паничкиным - Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года были присвоены звания Героев Советского Союза.

Кроме того, старший брат награжден двумя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды и многими медалями. Младший - орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, орденом Красной Звезды и многими медалями.

После войны Н.С. Паничкин продолжал службу в ВВС. Член ВКП(б)/КПСС с 1945 года. В 1954 году окончил Высшие лётно-тактические Курсы усовершенствования офицерского состава (КУОС). С 1959 года полковник Н.С.Паничкин – в запасе.

Жил в городе Борисполь Киевской области. Работал в Бориспольском аэропорту. Умер 9 февраля 1999 года.

Михаил Паничкин - участник Парада Победы 24 июня 1945 года на Красной площади.

После войны М.С.Паничкин продолжал службу в ВВС. В 1949 году окончил Высшие лётно-тактические Курсы усовершенствования офицерского состава (КУОС). С 1959 года полковник М.С.Паничкин в запасе. Жил в городе Белая Церковь Киевской области. Работал мастером на заводе.

* * *

В Сурском историко-краеведческом музее хранятся письма бесстрашных штурманов. В них есть что почерпнуть. Во время презентации книги «Солдаты Победы» Ульяновской области сурчанин Евгений Павлов сказал: «Я из Астрадамовки. Помню, с какой радостью встречали стар и млад земляков-героев. Горжусь и тем, что в 1950-1954 годы мне посчастливилось служить в той части, в составе которой воевали братья Паничкины. Командир полка Герой Советского Союза полковник Яков Дмитриевич Шашлов многое рассказывал нам о подвигах братьев-штурманов. Героическое не забывается».

Автор: Александр ФИЛЬ

Ссылка на первоисточник: http://www.zn.ua/pda/3000/3760/66082/

История Великой Отечественной войны знает дюжину случаев награждения членов одной семьи «Золотой Звездой» Героя Советского Союза. Это братья Евгений и Гений Игнатовы, Александр и Сергей Курзенковы, Дмитрий и Борис Глинки, Александр и Петр Лизюковы, Яков и Дмитрий Луканины, Овсей и Матвей Вайнрубы, Константин и Виктор Леселидзе, братья и сестры — Зоя и Александр Космодемьянские, Тамара и Владимир Константиновы, дядя и племянник Городовиковы, муж и жена Семен Харламов и Надежда Попова. Список был бы не полным, если не упомянуть о братьях Героях Советского Союза Николае и Михаиле Паничкиных. Сегодня в строю остался генерал-лейтенант Михаил Степанович Паничкин.

Летчики из Лебедевки

— Михаил Степанович, расскажите о своем детстве.

— Родились мы с братом Николаем в селе Лебедевка Сурского района Ульяновской области. Отец, Степан Федорович, сызмальства приучил нас к тяжелому, но благородному крестьянскому труду. Косили сено, пасли коров, водили в ночное лошадей.

— А как случилось, что вы с братом связали свою судьбу с небом?

— Нас односельчане называли не иначе как летчики. Ведь кто тогда из мальчишек и девчонок в 30-х годах не мечтал о полетах? И неудивительно, ведь имена летчиков Водопьянова, Каманина, Ляпидевского и других тогда не сходили со страниц газет.

— Но вы с братом перед войной осваивали довольно «приземленные» профессии…

— После школы брат (он на четыре года старше) пошел учиться в сельскохозяйственный, а я в строительный техникум. Николай отслужил срочную службу на Дальнем Востоке танкистом, и в 1938-м мы встретились в родительском доме. Именно там я услышал от него, что он решил поступать в авиационное училище. Естественно, я последовал за братом. И вскоре мы уже вместе грызли гранит штурманской науки в Челябинском училище штурманов.

— Михаил Степанович, на каких типах самолетов вам пришлось проходить «обкатку» в качестве штурмана?

— Конечно же, сначала на У-2, потом на Р-5 и ТБ-3.

Рапорт на имя наркома

— А как получилось, что вы с братом попали в один полк?

— По окончании учебы в 1940 году мы обратились к наркому обороны маршалу Ворошилову с рапортом, в котором просили предоставить нам возможность служить в одном подразделении. Вот мы и получили назначение в 221-й бомбардировочный авиаполк 48-й авиадивизии.

— А сколько бомбардировщиков было в полку?

— Три эскадрильи по десять самолетов.

— Где вас с братом застала война?

— В городе Щигры Курской области.

— Михаил Степанович, как сложились первые дни войны?

— После вероломного нападения фашистов мы вынуждены были несколько дней бездействовать. Скорость передвижения их группировок была настолько стремительной, что нашему командованию пришлось возвращать наши самолеты с полпути после вылета.

— Неужели не было достойных целей?

— Получается, что так. Вылетели, к примеру, самолеты на бомбежку вражеской переправы, а немец уже переправился через водную преграду и рассредоточил свою технику на местности. А терять самолеты, гоняясь за одиночными целями, было нецелесообразно.

— Какие же чувства переполняли вас, когда видели под крылом самолета врага, двигающегося в глубь страны?

— Вылетая на боевые задания, мы видели, как немецкие колонны шли на восток со скоростью 50 км в день, и с отчаяньем думали, как их остановить. Настрой был такой: мы, летчики, готовы были, даже если собьют, отстреливаться до последнего патрона.

— Тем не менее первые полеты для вас сложились не совсем удачно?

— Первые вылеты повлекли за собой и первые потери. 26 июня на боевом задании потерял самолет мой старший брат Николай. Его самолет после атаки «мессеров» вынужден был приземлиться прямо в озере возле городка Радомышля, что на Житомирщине. А на следующий день попал в переделку и мой самолет. После того как мы отбомбились в районе белорусского городка Молодечно, нас атаковали вражеские истребители. Пришлось оставить пылающий самолет. К месту дислокации добирался восемь дней. Когда вернулся в родной полк, то узнал, что меня уже похоронили.

В тылу врага

— И все же вскоре вы вновь вылетели на боевое задание?

— 9 июля мы на оставшихся в строю четырех самолетах вылетели на трассу Бешенковичи—Лепель. На подходе к скоплению живой силы и техники врага в самолет попал зенитный снаряд. Командир бомбардировщика был убит — самолет начал крутить «мертвые петли». Я вынужден был покинуть потерявший управление бомбардировщик. Когда выпал из самолета, меня ударило килем по голове, и я потерял сознание. Даже не помню, как над моей головой раскрылся купол парашюта.

После приземления пришел в себя. Оказалось, что у меня прострелена нога. Лежу на земле и слышу, как через лес кто-то ломится ко мне. Приготовился к встрече, благо у меня был наган. Но воспользоваться оружием, к счастью, не пришлось — ко мне спешил красноармеец. Позже выяснилось, что в этом лесу укрывались два взвода Лепельской артшколы. Я стал «пленником» одного взвода, а мой товарищ Миша Тартаковский — соседнего подразделения.

— Как вам удалось выйти к своим?

— Долго блуждали по белорусским лесам. Южнее Витебска на месте слияния Западной Двины с какой-то речушкой воспользовались плотами, которые немцы оставили на берегу, спасаясь от налета нашей авиации. Мы с Тартаковским быстро переправились на восточный берег реки. Вскоре встретили наших разведчиков.

Проверку в особом отделе прошел благополучно и в свой полк прибыл 20 июля, спустя 11 дней после вылета на боевое задание. Меня там опять успели похоронить. Да и самого полка уже не было — осталось только знамя и номер части.

— Сколько раз вас сбивали?

— Трижды. Однажды мне пришлось одному оставить самолет. Бомбардировщик поврежден, да и горючее было на исходе. Командир приказал мне найти внизу пригодную для посадки площадку. Я прыгнул и, к счастью, довольно быстро нашел площадку для приземления. Дал сигнал зеленой ракетой, потом пробежал вперед и уже в конце площадки сигнализировал белой ракетой. Пилот благополучно посадил самолет.

О боевой машине

— Поскольку речь зашла о бомбардировщике, на котором вы воевали, расскажите о нем подробнее.

— Самолет Ил-4 был надежен и довольно неприхотлив. Дальность полета — до 4000 км. Нес бомбовую нагрузку на дальние расстояния чуть больше тонны, ну а если цель была ближе расположена, то загружали до 2,5 тонны.

— С какой высоты велось бомбометание?

— Как правило, с высоты 6000 м.

— А какие обязанности были у штурмана бомбардировщика?

— Провести самолет по заданному маршруту, обнаружить цель и выйти на нее. Ну и, конечно, удачно отбомбиться и благополучно возвратиться на родной аэродром.

— А сколько было человек в экипаже бомбардировщика?

— Четверо: летчик, штурман, радист-пулеметчик и воздушный стрелок.

— Назовите, пожалуйста, тех, с кем вы летали.

— Летчик — Герой Советского Союза гвардии майор Евгений Яковлев, радист-пулеметчик — гвардии старшина Гельмутдинов и воздушный стрелок — старшина Кузнецов.

— Как дальше сложилась ваша фронтовая судьба?

— Нас, оставшихся в живых, направили в Рязанскую школу штурманов, которую возглавлял Александр Беляков. Тот самый Беляков — штурман из легендарного предвоенного экипажа, возглавляемого Валерием Чкаловым.

— Получается, что в Рязанской школе штурманов вы с братом проходили своеобразную переподготовку?

— Нас отправили в тыл учиться летать ночью, когда фашистские истребители не могут препятствовать нашим рейдам в тыл врага.

— Михаил Степанович, в вашей справочной карточке, хранящейся в «Мемориальном комплексе «Национальный музей Великой Отечественной войны 1941—45гг.», отмечены ваши боевые полеты. По ним можно изучать географию Европы…

— После полугодичного обучения мы с братом получили назначение в 751-й полк 17-й авиационно-десантной дивизии. Командиром полка был Герой Советского Союза Василий Тихонов. Свое высокое звание он получил за полеты на Берлин еще в августе 1941-го.

13 сентября 1942 года перед нашим экипажем была поставлена боевая задача: нанести удар по военно-промышленным объектам Кенигсберга. Нас «ждали». Десятки прожекторов и плотный огонь зенитной артиллерии вынудили нас маневрировать, но мы благополучно прорвались к цели и отбомбились.

Из наградного листа:
«…произвел 30 вылетов по дальним целям: Кенигсберг — 12.4.43 г., 14.9.42 г., 21.2.45 г.,
Тильзит — 10 и 20.4.43 г., 24 и 26.7.44 г., 23 и 26.8. 44 г., Инстенбург — 22.4.43 г., Данциг — 4.5.43 г., 9, 11, 18, 22 и 25.3.45 г., Кенигсберг — 16.4.43 г., Варшава — 12.5.43 г., Хельсинки — 6.2.44 г.,
2 вылета 26.2.44 г., Будапешт — 14, 19. 9. 44 г., Дебрецен — 15, 17.9.44 г., 20.9.44 г., Дер — 22.12.44 г., Бреслау — 18.1.45 г., Штаргард — 20.2.45 г., Пиллау — 24.3.45 г.»

— У вас на груди медаль «За оборону Сталинграда».

— После полета на Кенигсберг мы на некоторое время забыли о дальних полетах. Ведь под Сталинградом в конце 1942-го — начале 1943 года разворачивалась решающая битва. Наш экипаж совершил 34 боевых вылета в район «котла». В 1943-м нам пришлось не раз бомбить вражеский аэродром, находившийся в районе совхоза «Питомник». Именно этот аэродром стал базой снабжения окруженной группировки генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса.

Семейный подряд

— А как получилось, что ваш отец Степан Федорович Паничкин стал бойцом части, в которой вы служили с братом?

— В начале 1944 года мы получили письмо из дома. В нем наша мама сообщила, что отец в 1943-м был призван связистом в одну из авиационных частей. Мы с братом рассказали об этом командиру полка. А спустя две недели наш батя уже был с нами. Вот так и воевали втроем.

— Михаил Степанович, а результаты своей работы вам пришлось видеть?

— Не всегда. Иногда ведь не давали фотоаппараты в полет, чтобы зафиксировать результаты бомбардировки. Вниз посмотришь — а там облако пыли. Что там увидишь с 6 тысяч метров?

— Последний свой боевой вылет помните?

— Конечно! 25 апреля 1945 года наш экипаж получил приказ вылететь на бомбежку центра Берлина. А спустя несколько дней я увидел результат работы наших войск. Кстати, над тем же Берлином у нас случилась «встреча на Эльбе»… Ночью мы сбрасывали САБы, чтобы работать строго прицельно, как говорится, по наводке разведчиков. И в этот момент вижу — на западе тоже кто-то повесил свои САБы. Но цвет у них какой-то не наш — оранжевый. Оказалось, это были американцы.

— Каждый из ваших 269 вылетов был связан со смертельной опасностью. Что поднимало настроение летчикам, возвращающимся с боевого задания?

— В первую очередь сама мысль о том, что уже позади разрывы зенитных снарядов, атаки вражеских истребителей, а впереди — родной аэродром. Возвращаешься ночью с бомбежки, настроишься на радиомаяк и вслушиваешься в эфир. Диспетчеры обозначали ориентир хорошей песней. Домой шли под «Землянку», «Темную ночь» и другие, как сегодня говорят, песенные хиты.

— Какие цели вам приходилось бомбить?

— Аэродромы, позиции дальнобойной артиллерии, танковые колонны, склады боеприпасов, узловые станции и прочие объекты.

— В редкие минуты отдыха что радовало летчиков?

— К нам с концертами приезжала Клавдия Шульженко, Марк Бернес. Когда звучали их песни, мы забывали, что вокруг война. Обслуживающий персонал устраивал нам иногда вечера отдыха. Даже уже после войны летчиков-бомбардировщиков не оставляло чувство опасности. Была у нас в полку традиция. В одну из суббот семьи летчиков собирались вместе, накрывали стол, сидели, вспоминали. Но жены наши знали, что в любой момент мы мигом можем собраться и бежать на аэродром.

— Михаил Степанович, а кроме наград, как поощрялись экипажи бомбардировщиков?

— За успешное выполнение боевых заданий нам давали денежные премии.

— Михаил Степанович, где вы встретили День Победы?

— День Победы я встретил в кругу семьи в польском городке Замостье. Навсегда запомнил крики «ура», объятия и всенародную радость. А еще сумасшедшую пальбу в небо. Войну закончили с братом капитанами, а отец — рядовым. 12 мая мы с группой авиаторов посетили Рейхстаг. Именно в эти дни нашу авиадивизию переименовали в гвардейскую Севастопольско-Берлинскую. А потом мне посчастливилось стать участником Парада Победы. Шел направляющим девятой шеренги второго взвода сводного полка Карельского фронта, которым командовал маршал Мерецков.